4 сентября известный лингвист и исследователь современного русского языка Максим Кронгауз представил в магазине «Буквоед» на Лиговском проспекте свою книгу «Самоучитель олбанского» — о русском языке в интернете, его развитии и истории. Piterstory поговорил с Кронгаузом о допустимости использования заимствованных слов, обеднении языка и его развитии в интернете.
Один из самых волнующих вопросов о русском языке — допустимость использования заимствованных слов. А как вы относитесь в такому заимствованию?
В данной ситуации это нормально. Последние 20 лет наша культура, политика, бизнес и экономика формируются по чужим моделям. Мы живём в режиме трансляции чужой культуры — заимствуем чужие вещи, процессы и слова, которые их описывают. Я не могу сказать, что это хорошо. Просто так сложилось. Но это лучше, чем, скажем, простой переход на английский язык. Например, носители некоторых языков уже не могут писать на родном языке научные статьи, поскольку в нём просто отсутcтвует нужная терминология.
В языке есть около десяти примеров, которые являются показателем грамотности. Например, слово „звонить‟
А есть ли какой-то предел использования чужих слов в русском языке?
Я думаю, предела нет. Например, в советское время существовал молодёжный жаргон, практически полностью основанный на английском языке и перешедший все разумные границы. Например, слово «гирла». В качестве аналогичного современного примера можно привести жаргон геймеров или рекламщиков. Но все эти жаргоны могут считаться русским языком.
За свою историю русский язык вообще очень много заимствовал. Сейчас самые обычные бытовые слова — иностранные. Например, продукты питания — колбаса, огурцы, помидоры. Заимствованы названия профессий. Даже слова «собака» и «кот» — не исконно русские.
На одной из своих лекций вы говорили о «вбрасывании» государством необходимых ему слов. Возможна ли такая практика сегодня?
Нет, такие слова почти не прививаются. Случайный «вброс» блогера или журналиста может оказаться успешнее целой государственной кампании. Например, попытка Суркова ввести понятие «суверенная демократия», которое совершенно не задержалось в языке.
Да, „язык падонков‟ вышел из употребления, но ему на смену пришёл новый, „девчачий‟ язык со словами „няшка‟, „ванилька‟, „ми-ми-ми‟
С какого момента становится понятно, что языковую норму пора менять? Грубо говоря, когда мы соглашаемся, что «кофе» — среднего рода?
Я думаю, что такого момента нет. Важно следить за состоянием устной и письменной речи. Если большая часть образованных людей употребляет неправильное произношение, то его, в принципе, можно считать близким к нормативной форме.
Со словом «кофе», например, получилось так: образованный человек заучил сочетание «чёрный кофе», но, говоря о напитке в прошедшем времени, всё равно употребляет «закипело кофе».
Непонятно, почему народ так привязался к слову «кофе». Например, слово «метро» изначально тоже было мужского рода, поскольку происходит от слова «метрополитен». Но сейчас никто не воспринимает «метро» среднего рода как трагедию.
Просто в языке есть около десяти примеров, которые являются показателем грамотности. Например, слово «звонить». Но множество аналогичных глаголов — дарит, варит, курит — в начале XX века произносились с ударением на корне. Прошло время — и неправильная тогда форма сейчас уже считается нормой.
Как повлияла на русский язык в интернете волна «олбанского» языка?
На самом деле, олбанский язык стоит понимать не как лингвистические игры «языка падонков», а как язык в интернете в целом. Да, «язык падонков» вышел из употребления, но ему на смену пришёл новый, «девчачий» язык со словами «няшка», ванилька», «ми-ми-ми».
Заметьте, «превед», главное слово десятилетия, уже вышло из оборота. Но вместо них появились другие лингвистические игры.
Стоит сказать, что самый популярный мем живёт не больше пяти лет.
Почему одни интернет-мемы становятся популярными, а другие — нет?
Во-первых, мем должен выпадать из привычной коммуникации, то есть быть странным. Например, мем «йа криведко» — странный: причём здесь креветка, непонятно.
Во-вторых, зачастую популярными становятся ритмичные, почти стихотворные мемы. Например, фраза «Меня интересуют только мыши, их стоимость и где приобрести».
Ну и, в-третьих, важно повторение. Повторенная на нескольких сайтах фраза «мопед не мой, я просто разместил объяву» запоминается и становится новым мемом.
А назовите главное слово 2013 года.
Сейчас сложно выделить такое слово. Если раньше сообщество лингвистов действительно выбирало слово года, то теперь оно выбирает слово месяца, слово недели и слово дня. В большинстве случаев, это слова-однодневки, возникающие в качестве реакции на какое-то событие.
Три наиболее интересных интернет-мема по мнению Максима Кронгауза
Piterstory попросил Максима Кронгауза назвать три интересных интернет-мема или примера лингвистической игры, которые ему запомнились за последнее время.
«Лайк»
«Очень интересно обыгранное слово, которое из фразы «мне нравится» превратилось в самостоятельное существительное со множеством производных глаголов вроде „лайкать‟, „лайкнул‟, „залайкал‟. А потом – и в некую меру успеха. Сейчас все гонятся за лайками».
«Депардировать»
«Яркий пример современного мема как некой реакции сообщества на какое-то событие. Нельзя сказать, что это слово стало очень популярным, но в своё время оно очень точно описало суть события».
«Поравалитики»
«Это слово описывает людей, которые обсуждают отъезд из России и часто употребляют фразу „пора валить’’. Как и „депардировать’’, слово является интернет-каламбуром, который пытается описать какую-то тенденцию».
